Никто не знал, откуда она появилась. Приехала в село по направлению учительствовать в школе. Незаметно поселилась в доме одинокой старушки Пелагеи. С тех пор, на долгие годы прицепилось к ней прозвище ”квартирантка”.
Даже дети, которые в школе звали Ольгой Васильевной, за глаза называли этим словом. И только Василиса звала ее по имени – просто Оля. Жила по соседству с бабушкой Пелагеей, была и сама ненамного старше приезжей учительницы. Но Василиса уже замужем, у них с Павлом подрастает сын. Как-то сразу подружились они с Олей.
Может, потому, что Василиса и раньше забегала к старушке, помогала ей огород вскопать, помочь по хозяйству. А теперь просто так, посидеть, поговорить – у бабушки есть новая помощница.
Оля действительно не чуралась сельской работы. Хоть и росла в интернате .Сколько помнит себя, родители любили заглядывать в рюмку. И однажды председатель сельского совета отвез ее в интернат, а младшего брата в детдом.
Позже она узнала: таким было решение опекунского совета. Наверное, так было правильно и лучше для нее. По крайней мере, в интернате Оля никогда не была голодной, не ночевала, под открытым небом, не боялась криков пьяного отца. Вот только с братом они потеряли всякую связь. Уже позже, в институте Оля разыскивала его.
Но найти единственную родную душу так и не удалось. Все это Оля доверчиво высказывала Василисе. Та утешала новую подругу: может, повезет и она еще встретится с братом. А семью и так найдет. Вот выйдет замуж, родит детей.
Но сельские ребята почему-то не замечали Ольгу. Уже и Василиса не раз упрекала:
— Хотя бы в клуб сходила. На танцы или в кино. Так и поседеть можно.
Оля действительно никуда, кроме работы и Василисы, не ходила. Помогала подруге по хозяйству, играла с ее сыном Сашей. Тем более, что Василиса снова ждала ребенка.
— Хоть бы родилась девочка. Павел так хочет дочку, – признавалась Ольге. – Вот только…
– Что только? – допытывалась Ольга.
– Врачи не советовали мне рожать больше детей. Потому что может проявиться старая болезнь.
В тот вечер они долго шептались в маленькой комнате Ольги.
– Поклянись, что никому не расскажешь, – просила Василиса. – Павел об этом ничего не знает.
– Но почему? – никак не могла понять Ольга.
– Я не хочу его волновать. Верю: все будет хорошо.
Василиса искала поддержки и утешения в Ольгиных словах. И Ольга уверяла ее, что действительно все будет хорошо.
Василиса родила красивую и здоровую девочку. Но сама встать с кровати не смогла: врачи не ошиблись. Привез Павел домой дочку и такую же беззащитную Василису. Как-то сразу погрустнел еще недавно счастливый дом. Даже маленький Саша притих.
Теперь Ольга все свободное время проводила у Василисы и ее крошечной дочери. Накупила разных медицинских книг, вычитывала, где только могла, о болезни Василисы.
– Ты же сама говорила: все будет хорошо. Теперь верь в это, – растирала каждое утро, каждый вечер как бы неживые Василисины пальцы. Варила ей какие-то лечебные чаи, запаривалась травы.
Шли месяцы, годы. Уже пошел в первый класс Саша. Ольга сама собрала мальчика, вела за руку на торжественную линейку. Бегала по двору, по дому маленькая девочка, звала “мамой” и Василису, и Ольгу.
– Ты нам родная, – говорила не раз Василиса подруге. – Не знаю, что было с нами, со мной, если бы не ты.
Павел действительно все чаще возвращался домой поздно. Объяснял, что задержался на работе. Но даже тихие вздохи Василисы не могло угасить тревоги. Однажды вечером Ольга решила дождаться Павла. Уложила спать детей, Василису.
– Увидишь, скоро все изменится к лучшему. А теперь спите. И мне пора. В школу вставать утром.
Долго стояла у калитки, ждала Павла. Вот, кажется, и он.
– Павел, я хочу поговорить с тобой…
– О чем? – сильные руки охватывают тонкую Ольгину талию. – О том, что я негодяй? Но действительно ли, я такой уж плохой? Не бросил же я Василису. И о детях забочусь, деньги домой приношу. Но мне надо женщину. Понимаешь? Да и тебе не позавидуешь. Столько времени при чужой семье. Пора уже и свою иметь.
Лицо, такое знакомое за много лет, наклоняется все ближе. Ольга пытается вырваться из этого горьковато-сладкого плена, из крепких объятий. Из этого, до сих пор неизвестного ощущения, которое заливает ее всю, обволакивает, словно густой утренний туман.
– Не надо вырываться. Ты давно нравишься мне, Оля!
На следующий вечер Василиса встретила ее радостной улыбкой: Павел уже давно дома, играет с детьми.
– Тогда я пойду, бабке Пелагее помогу, – поспешила домой Ольга.
С тех пор старалась не оставаться наедине с Павлом. Как-то встретил он ее у той же калитки.
— Прости, что так произошло…
– Не бойся, никто не узнает. А разве что-то было? Иди к детям, к Василисе. Они ждут тебя.
Павел благодарно сжал Ольгину руку.
– А знаешь, врачи подают надежду. Профессор, которого я привозил…
Ольга знала об этом, что у Василисы есть шанс. А то, что организм преодолевает недуг — это чудо. По крайней мере, так сказал профессор.
Василиса училась делать первые шаги. Робкие, тихие, но – сама.
– Летом поедем на море. Так советует профессор. И ты с нами, Ольга. И не спорь, ты больше всего этот отдых заслужила, – Василиса не хотела слушать никаких возражений.
Но летом Ольги в селе уже не было. Собралась наспех, посреди школьного года.
– Нашла брата, еду к нему. Не волнуйтесь, не пропаду. Ждите известия.
Василиса чуть не ежедневно встречала почтальона. Но писем от Ольги не было. Не отвечал и мобильный подруги.
– Забудь ее. Наконец, человек имеет право на собственную жизнь, — почему-то сердился Павел.
В круговерти будней как-то забывалась Ольга. И вдруг на самое Рождество пришла старая Пелагея.
– Беда. С Олей, – даже не вытирала слез. – А я надеялась, что она меня до смерти присмотрит. Добрый был ребенок. И если бы не… Вот, читайте, – протянула лист бумаги.
Письмо было от бывшей интернатовской воспитательницы Ольги. У нее, а не у брата, оказывается, жила она последние три года. И изредка присылала весточки Пелагее. Радовало, что вернется. Теперь уже – никогда. Грипп, инфекция, осложнения… и Ольги больше нет.
– Но есть ребенок. Девочка. Ее отдадут в детский дом. Вот воспитательница об этом пишет. Павел, ты же все знаешь. О ребенке, о том, почему Ольга тогда так внезапно уехала из села. Что же теперь девочке, как и Ольге, расти сиротой? Решайте сами, я больше не побеспокою, Оля и так мне, наверное, не простила бы, что я это рассказала.
Старушка давно ушла. Павел божится-клянется, что ничего ни о каком ребенке не знает. Мало что выдумала старая? Вообще, лучше спать. Утром в церковь идти. Рождество…Уже далеко за полночь. Только почему так тревожно Василисе? А перед глазами встает одно и то же воспоминание, когда ее дочь звала Ольгу мамой.
Рано, на рассвете, разбудила Павла.
— Присмотришь за детьми. Я скоро вернусь.
Звенели над селом рождественские колокола. Странным спокойствием окутывали душу Василисы. Спешила на автобус, хоть бы приехал в такой большой праздник. Как это когда-то ее утешала Ольга? Все будет хорошо…
источник